— Значит, пора прекратить эту вражду! — воскликнула Шторм, стараясь перекричать нарастающий гул голосов. — Если вам обязательно надо махать мечами, то я не сомневаюсь, что и ты и Мак-Лаган без труда найдете себе другого неприятеля.

В зале воцарилась тишина.

— Ну и язычок у тебя, доченька, — протянул Элдон. — Мало я тебя лупил.

Шторм оставила его слова без внимания. Окинув взглядом зал, она увидела, что все присутствующие пребывают в растерянности. Речь шла о том, чтобы примириться со старым врагом, и мужчинам, приверженцам традиций, было нелегко решиться на это. Одни выглядели растерянными, другие потянулись к рукоятям мечей, а третьим было все равно, как решится вопрос, но их интересовал сам спор. Однако слишком бурного диспута между враждующими кланами не возникло. Шторм решила, что для обеих сторон прекращение старой вражды не слишком большая потеря.

— Ну посуди сам, — сказала она, глядя на отца, но обращаясь ко всем. — Если у меня родится сын, значит, твой внук станет наследником Карайдленда, будущим Мак-Лаганом. — Увидев изумление на лицах мужчин, девушка улыбнулась — видно, никто из них об этом не задумывался. — А если ни у одного из твоих сыновей не появится наследников, тогда мой сын унаследует и Карайдленд, и Хагалео. Подумай об этом.

Услышав смех за спиной, девушка обернулась и увидела, что это смеются Колин и Ян.

— Ну хватит болтать! — взревел Элдон.

— Я просто объясняю, — возразила Шторм. — Над этими вещами стоит задуматься.

— Да? А ты не задумалась над тем, что тебе в твоем положении нельзя было садиться в седло?

— Не волнуйся, папа. Мы ехали медленно.

— Ты должна была дождаться, когда родится ребенок, а не лететь сюда, рискуя жизнью.

— Я хотела, чтобы у моего ребенка было имя. Чтобы никто не назвал его незаконнорожденным, — ответила Шторм.

— Ты вся в мать, такая же упрямая. Она зимой примчалась в Хагалео из Ирландии, и по той же самой причине. Ничего удивительного, что теперь ее дочь скачет галопом из Англии в Шотландию за несколько недель до родов.

Шторм не знала, что еще сказать в свое оправдание, и решила сменить тактику.

— Нельзя так кричать на беременную женщину, — простонала она слабым голосом, положив одну руку на живот, а другую — на лоб.

— Не притворяйся, — проворчал Элдон, удерживая Тэвиша, который в испуге метнулся к девушке. — Ты здорова как бык. У меня семеро детей от трех женщин, так что не пытайся меня одурачить.

Шторм тут же зйбыла про свое недомогание.

— Вы, мужчины, все одинаковы. — любите прихвастнуть своими подвигами при любом удобном случае. — Она ткнула пальцем в Тэвиша. — В этом ты можешь посоперничать со своим новым родственником. Думаю, он тебя переплюнет.

— Послушай, Шторм, — возмутился Тэвиш, — у меня нет детей. Ты носишь моего первенца.

— Ха! Судя по твоей прыти, у тебя их должно быть не меньше дюжины.

— Нет ни одного. Я был очень осторожен на этот счет. Он тут же пожалел о своих словах, увидев гневные взгляды Шторм и ее отца.

— Фух! — выдохнул Шолто. — По-моему, у Тэвиша еще хмель не выветрился из головы. Он плохо соображает.

— Это верно, — согласился Колин, давясь от смеха. — Парень сам себе роет могилу.

— А, так, значит, ты меня осчастливил? — прошипела Шторм, обращаясь к Тэвишу и представляя себе всех тех женщин, с которыми он был «осторожен». — Ладно, папа, укроти свой гнев и едем домой. Я не желаю больше здесь находиться.

Девушка направилась к двери, но Тэвиш поймал ее за руку:

— Задержись ненадолго, Шторм. Нам надо поговорить.

— Раньше надо было разговаривать, — проворчал Элдон, но, приглядевшись к Тэвишу, тотчас изменил свое мнение об этом человеке.

Шторм выдернула руку, злясь на себя за то, что даже такое небрежное прикосновение Тэвиша ее будоражит.

— Нам не о чем говорить, Мак-Лаган, — бросила она и поспешно, но с достоинством направилась к двери в сопровождении друзей и родственников.

Девушке хотелось как можно скорее уехать из Карайд-ленда. При виде Тэвиша в ее душе всколыхнулись те чувства, которые она надеялась похоронить. Каждый раз когда ребенок шевелился у нее в животе, Шторм вспоминала о его отце. Близость возлюбленного только усиливала боль, а ей и без того хватило страданий.

Тэвиш догнал ее и схватил за руку:

— Я прошу всего несколько минут.

Шторм резко развернулась, но гневные слова застыли у нее на губах, когда она увидела знакомый янтарь, висевший у него на шее.

— Мой амулет, — пробормотала она.

— Хочешь, чтобы я тебе его вернул?

Он дотронулся до камня, как будто хотел удержать его.

— Нет, — прошептала она, глядя ему в глаза. — Нет, мне он больше не нужен. Выброси его, Тэвиш Мак-Лаган, как ты сделал с теми чувствами, которые он олицетворяет.

Она выдернула руку и зашагала прочь.

Выходя из зала, лорд Элдон задержался перед Тэвишем. Один взгляд, брошенный на бледное лицо шотландца, подтвердил его догадки. Здесь был не тот случай, когда мужчина просто позабавился с девушкой в свое удовольствие, а потом спокойно ее бросил. Элдон не знал, почему Тэвиш отпустил Шторм, но на ум приходила самая очевидная причина: из-за ее происхождения. Однако было ясно: этот человек любит его дочь и сегодняшней свадьбой их отношения не закончатся. Лорд Элдон дотронулся до амулета. Он прекрасно понимал значение такого подарка и внезапно вспомнил, где и когда впервые увидел этот янтарь. Отбросив сожаления об утраченном, Элдон прямо взглянул в глаза Тэвишу Мак-Лагану и увидел в этих глазах отчаяние.

— И все-таки зря я тебя не убил. Мне только не хватает еще одного дурака в семье. — Он покосился на Эндрю, стоявшего в дверях. Юноша все еще был облачен в монашеское одеяние. — Сними эту проклятый балахон! У тебя в нем совершенно идиотский вид. Такой распутник, как ты, в монашеском одеянии — это кощунство! — С этими словами Элдон вышел из зала.

Эндрю поспешил за отцом, на ходу снимая балахон.

— Зачем ты так меня назвал, папа? Это несправедливо. — Ха! После той французской девчонки ты только и знаешь, что подставлять небу свой голый зад. И это вместо того, чтобы занять чем-то полезным руки и голову. Смотри, как бы у тебя кое-что не истерлось, парень!

Все засмеялись, только Тэвиш криво улыбнулся. Лорд Фостер тронул его за плечо. Он был не столь проницателен, как его старый друг Элдон, но тоже сумел прочесть то, что было написано в глазах Тэвиша. Несомненно, тот любил Шторм, и Фостер, понимая это, хотел приободрить молодого человека.

— Элдоны — люди вспыльчивые. Наверное, потому что рыжие. Однако они умеют прощать, — сказал он.

Маленькая Матильда, стоявшая рядом с отцом, в удивлении округлила глаза: